Одна большая девочка чувствовала себя чрезвычайно бедной. Однажды она получила письмо. Но она не стала переписывать это письмо шестьсот шестьдесят шесть раз и отправлять по разным адресам, как в популярной пионерской игре, потому что это письмо было от ее ангела-хранителя.

Однажды, когда ты не давала мне спать всю ночь и промочила слезами все мои перья, истерзанный и мокрый, наутро я поволок тебя в автобус, где под сиденьем валялся чужой бумажник. Сначала ты испугалась, что найдется хозяин и обвинит тебя в воровстве, потом боялась, что деньги окажутся фальшивыми и тебя посадят в тюрьму, потом ужасалась, что на тебе плохо сидит вся одежда, которую ты могла бы купить, потом в панике заплатила за сапоги - нелепо экстравагантные и безнадежно тесные. От страха увидеть недовольные гримасы продавцов ты решила не возвращать в магазин глупую покупку, и пока ты оплакивала свою злосчастную находку, я ругал себя за малодушный поступок.

Другой раз, зная, что у тебя билет на театральную премьеру, я заранее запасся акварелью и в фойе разукрасил тебя как смог. Я приподнял унылые уголки твоих губ, добавил бледным щекам румянца, а в потухшие глаза подмешал столько блеска, что с твоего лица исчезло выражение несчастного существа. Неженатый и неглупый сосед справа (недурной собой) не сводил с тебя взгляда весь первый акт, но ты не подарила ему ни одной улыбки, если не считать улыбкой ту ухмылку, от которой он вздрогнул и отвернулся. К концу спектакля краски поблекли, блестки осыпались, и ты поплелась домой одна, размышляя о том, что случайные знакомства, как правило, ни к чему не приводят, а любая встреча чревата последующим расставанием.

Каждый раз, когда я пытаюсь подсунуть тебе золотую дисконтную карту для приобретения счастья, это оборачивается лишним несчастьем. Твоего хорошего настроения хватает на короткий срок: пока ты ешь что-нибудь вкусное или смотришь что-нибудь мелодраматичное, по окончании этого ты начинаешь клясть себя за лишние калории, а меня за черствость, которая не дает тебе повторить романтическую судьбу киногероини или звездную карьеру киноактрисы.

Между тем как можно обвинять в черствости того, кто постоянно начеку, чтобы ухватить тебя за шиворот, когда, рассеянная от переживаний, ты бредешь на красный свет или, раздраженная от отчаяния, норовишь шатнуться в открытый люк? Я отгоняю от тебя вирусных больных и отталкиваю воров-карманников, потому что с ослабленным иммунитетом и развинченной нервной системой даже легкая болезнь и мелкая кража могут обернуться настоящей бедой.

Благодаря мне в твоей жизни нет пока никаких бед, бедная девочка. И нет у тебя (пока) никаких несчастий, кроме твоей несчастной головы. Траурная мелодия твоих стонов и просьб, обращенных ко мне ежедневно, давным-давно сделали из меня фанатика единственной мысли. Хорошо бы вскрыть твою голову, хорошенечко промыть ее содержимое, просушить и опять закрутить крышку.
Теперь я решился на это, невыносимая моя подопечная. Я отведу тебя в место, где мозги очищают от плесени апатии. Если ты выполнишь мою инструкцию, уже завтра мы встретимся с тобой обновленные и посвежевшие, готовые для дальнейшего сотрудничества».

Смени пластинку
Место, в которое я хочу проводить тебя, не блатная клиника. Всякий человек может обратиться туда, если его подводит голова. То, что содержится в человеческой голове, заметно отличается от того, что булькает в черепных коробках животных, вот почему людей категорически не рекомендуется есть. По причине своей безграмотности человек думает, что его жизнь, как глупая речка, хаотично протекает через ложбины потерь и холмы приобретений. На самом деле в черепной коробке есть все, чтобы человек мог управлять течением, обходить ложбинки и пропасти, а, обнаружив где-нибудь гору, устроить грандиозный водопад с миллионом сверкающих брызг.

То, что ямы встречаются чаще холмов, говорит не о том, что страдания – неизбежны. Наоборот. Страдания даны нам в ощущение для того, чтобы человек обязательно их избегал. Болеть больно, чтобы человек старался не заболеть. Терять жалко, чтобы старался не терять. Цель человеческой эволюции - развить свой мозг так, чтобы вообще избавиться от страданий (вернуться в рай). Ямы не только можно научиться обходить, это нужно делать непременно. Если речкой не управлять, она попадет в низину, где протухнет, как болото.

Хотя задача человека - в пропасти не падать, тот факт, что они существуют, является необходимым условием спортивной игры, которая называется «бытие». Угроза оступиться и упасть заставляет человека наращивать силу и тренировать ловкость. Когда прыгун в высоту сбивает перекладину, он может возмутиться чему угодно, но только не тому, что перекладина высоко над землей. Любому человеку удобнее не прыгать, а перешагнуть лежащую на земле палку, однако спортсмен на это не согласится. Цель большого спорта не в том, чтобы перепрыгнуть палку или попасть в сетку мячом, а в том, чтобы превзойти существующие рекорды по силе и ловкости тела. Цель жизни – развить силу и ловкость духа, однако человек просит у ангела-хранителя для себя санаторских условий, ожидая, что тот, как сумасшедший старик Хоттабыч, накидает на футбольное поле побольше мячей, дабы футболисты не потели и не ссорились, а важно пинали каждый свой мячик.

Если спортсмен начнет умолять своего тренера опустить перекладину пониже, чтобы он мог скакать как пятилетняя девочка через веревочку, тренер разведет руками и отправит такого спортсмена к врачу. Несчастные ангелы вынуждены смиренно выслушивать от своих подопечных просьбы подобного характера. Редчайшие из людей являются истинными спортсменами в сфере духа. Они просят ангелов быть их тренерами: указывать на ошибки, помогать развиваться и брать высоту.
Как начинающему спортсмену ни один тренер не предложит повторить мировой рекорд, человек не встречает в своей жизни проблем, которые он не в состоянии преодолеть. Думать, что смысл препятствий – доставить человеку страдания, - то же самое, что спортсмену считать спортивные снаряды орудиями пыток. Человек, который страдает, похож на спортсмена, который вместо того, чтобы разбежаться и прыгнуть, опустился перед перекладиной на колени и молится ангелу-хранителю.

«Вставай, Вася, - говорит такому спортсмену тренер. – Эта высота чуть больше той, которую ты сто раз брал. Давай же, олух. Народ на трибунах смеется». «Помоги мне, ангел-хранитель, - плачет Вася. – Я не хочу прыгать. Почему я должен? Я боюсь, что планка ударит мне по башке». «Вася, - мог бы сказать ему ангел. – Отправляйся, пожалуйста, к своей маме. Она тебе вареников налепит с капустой». «Да-а, - ответил бы на это Вася. – А я хочу золотую медаль и титул чемпиона мира. Я бы тогда на Дженнифер Лопес женился». Если ангел поможет такому Васе и перенесет его на крыльях через перекладину, потом ему придется сватать Васе Дженнифер Лопес, потом лепить вместе с ней вареники, а потом Вася придумает еще какую-нибудь мольбу, и ангелу опять будет чем заняться. Поэтому ангел молчит и только скорбно таращится на плачущего Васю, а Вася, может быть, обижается на ангела за черствость.

Если Васин тренер свиснет в свисток, упирающегося Васю уведут врачи. В тихом месте Васе накапают валерьяны и попытаются уговорить его не орать, а смириться с тем, что звание чемпиона мира дают не ангелы, а спортивные судьи, поэтому плакать не эффективно, а эффективно прыгать. Если Вася будет продолжать требовать медаль, его с рук на руки передадут маме, и, жуя у нее на диване вареники, он сможет неторопливо обдумать, действительно ли ему нужна заграничная Дженнифер Лопес или его вполне устроит соседская Женя Лаптева.

Любой страдающий должен понять, что страдания как таковые всегда(!) вызваны тем, что человек не может определиться: прыгать ему или нет. Чтобы прекратить мучения, человеку достаточно взять себя в руки и решиться на прыжок или взять себя в руки и отвернуться от перекладины. Вместо этого человек, как глупый Вася, замирает перед препятствием и плачет, не понимая, что он совершенно не обязан это препятствие преодолевать, а может заняться другими делами, которые ему по плечу. Если человек мучается перед планкой продолжительное время, он зацикливается как заезженная пластинка, сходит с рельсов и выбывает из игры. Энергия перестает поступать из окружающего пространства. Тренер на человека плюет, трибуны над ним смеются, а судьи отстраняют его от соревнований. Один только ангел-хранитель остается с таким человеком. Но что толку?

На сон грядущий
Головомойка, в которой мозги человека можно привести в нормальное состояние и вернуть адекватное восприятие происходящего, расположена между небом и землей. Пространственные координаты – фойе между явью и сном, в которое без особого труда может отыскать каждый, если запомнит ориентиры.

Глядя на окружающий мир широко открытыми глазами, человек наблюдает многосерийный кинофильм, но кинозал, в котором он сидит, и киностудия находятся внутри его черепной коробки. Собравшись спать, человек закрывает глаза и некоторое время смотрит на занавешенный экран, не наблюдая ничего, кроме черного цвета. Он сохраняет полную пассивность, ожидая, когда тронется лифт и потащит его с нулевого этажа киностудии в бездну забытья. Во время ожидания он может слышать обрывки диалогов работников. Пока лифт не тронулся, эти разговоры касаются просмотренной в течение дня серии и содержания прошлых эпизодов. Кое-кто из работников может упоминать варианты новых сценариев, но если человек примется участвовать в этом обсуждении, он останется торчать в фойе, где не происходит ничего важного, только звучат голоса болтливого персонала.

Чтобы побыстрее попасть в состояние сна, человек старается не слушать никакого трепа, который считает своими мыслями. Если болтовня сумбурная и негромкая, ему это скоро удается, и лифт тащит его вверх или вниз. Если последняя серия была будоражащей, голоса, обсуждающие ее и варианты развития сюжетов, могут оказаться громкими, а фразы - отчетливыми. Тогда человек долго ворочается с боку на бок, выслушивая разные мнения и сопоставляя их. Если нужно рано вставать, а возбужденная дискуссия затягивается, человек может принять снотворное или прибегнуть к счету овец. Снотворное снижает тонус отделов мозга, нарушая связь между ними, то есть разгоняет персонал в разные стороны, и спор утихает. Счет овец заставляет человека отвлечься от сути беседы, отчего дискуссия постепенно начинает сливаться в монотонный шум. Отцепив от себя болтунов, лифт киностудии ползет вверх или вниз.

Существуя всю жизнь в инфантильном состоянии и относясь ко всему происходящему с детской пассивностью, большинство людей рассматривают смену сна и яви как бессмысленный режим, установленный кем-то взрослым. «Спать!» - говорит мама дочке, и, хотя дочка предпочла бы продолжить игру, она идет в кровать, потому что мама все равно не отвяжется и не даст поиграть. Если бы дочка спросила маму, в чем принципиальное значение сна, мама отмахнулась бы, потому что большинство мам остаются маленькими девочками и отличаются от своих дочек только сноровкой хлопотать по хозяйству. Мама знает, что, если дочка не ляжет спать вовремя, она проспит детский сад, но зачем этот сверху придумал потребность во сне, мама не знает и подозревает за ним самодурство, которое девочка предполагает за мамой.

Инфантильные взрослые наблюдают фильм про себя как зрители из кинозала. Если герою везет, зрители хлопают в ладоши и посылают воздушные поцелуи режиссеру, который представляется им одиозной фигурой, сидящей на люстре под потолком. Если героя настигают несчастья, зрители молят режиссера смилостивиться, а то и ругают его. Если инфантильным взрослым успели рассказать, что на люстре никто не сидит, а режиссерами своих фильмов являются они сами, поведение таких зрителей становится неадекватным. Они пытаются приказывать главному герою разбогатеть и прославиться, концентрируют на этом свою волю и оказываются раздосадованы, когда усилия ни к чему не приводят.

Но разве могут повлиять на драматургию фильма усилия режиссера, сидящего в зале премьеры? Фильм уже снят, и на экране только проекция. Съемки и работа над сценарием осуществились в другом месте и в другое время.
Чтобы не внушить тебе напрасных надежд, моя бедная девочка, моя дорогая Алиса в Стране Чудес, я заранее скажу, что режиссерский сценарий твоей жизни пишется на верхних этажах киностудии, куда лифт если и привозит тебя во время сна, то уже в абсолютно бессознательном состоянии. Может быть, ты и руководишь съемками, но то существо, которое ты привыкла считать собой, спит, и его пожелания абсолютно не учитываются. Хотя у каждого человека есть гипотетический шанс натренировать свое сознание так, что оно сможет сохраняться в любом месте киностудии, сейчас мы не будем обсуждать эту возможность, а обсудим ее позднее, когда ты сдашь вступительные экзамены в школу высшей магии.

О пользе киножурналов
Обычные люди отдаются сну как бессмысленной неизбежности и лучшим вариантом засыпания считают быструю отключку. Отключаясь, они путешествуют по этажам, где их сознание циркулирует слабо и фрагментарно. При этом первый этаж, где сознание остается ясным, человек старается миновать как можно быстрее, вместо того чтобы навести порядок хотя бы там, если нельзя выше.

Во время бодрствования в фойе, где тусуются мысли, работает кинопроектор, и если пленка в нем застревает, изображение на экране зависает на одних и тех же кадрах. Ни одно впечатление в жизни не приносит страданий как таковое. Страдание – это затянувшееся ощущение тупика, концентрация на воображаемых проблемах. Правильно работающий кинопроектор не дает эпизодам фильма зацикливаться.
Закрывая глаза, обычный человек или шагает в лифт, и это называется засыпанием, или отвлекается на болтовню в фойе, и это называется бессонницей. Чтобы избежать того и другого, нужно лечь спать не слишком усталым и не слишком бодрым, ровно в таком состоянии, когда вы готовы уснуть, но сон не затягивает вас как насос.

За час до того, как лечь, можно выпить специальный напиток, который друиды готовили в определенные дни месяца, чтобы видеть во сне будущее. Напиток состоит из одной части молока и одной части горячей воды с медом. Мед кладется в холодную воду, тщательно размешивается до растворения, а потом вода нагревается в круглой миске до состояния легкой ряби перед началом кипения. Получившуюся воду нельзя взбалтывать, а нужно очень тонкой струйкой влить в середину миски ледяное молоко. Сухие шишки хмеля насыпаются в руку и растираются, пока на ладони не останется тонкий слой серебристой пудры, который стряхивается в миску. Если этот напиток смешан иначе, он превращается в снотворное. При правильном приготовлении он заставляет мозг сохранять ясность сознания при засыпании и балансировать на границе яви и сна.
Закрыв глаза, нужно представить перед собой темную шахту лифта, в области затылка потухший кинопроектор, а себя внутри помещения, похожего на пустую тыкву. Это кинозал. Пусть мысли копошатся вокруг, на них не нужно обращать внимание. Пока сон не утащил тебя в шахту лифта, ты должна успеть сделать в этом помещении генеральную уборку.

Очищение производится огнем, водой и воздухом. Сначала внутренность твоей черепной коробки охватит огонь. Станет горячо как в печке. Уши и щеки будет жарить изнутри, а глаза под закрытыми веками - слепить от яркого пламени. Когда ты убедишься, что внутри не осталось сырости, вся плесень высохла и обгорела - промой это пространство водой. Пусть струи огромного фонтана в центре фойе бьют по стенам, выливаясь из ушей и рта. Когда ты почувствуешь, что внутри твоей головы все сверкает чистотой, включи большой фен и тщательно все высуши.

Спокойной ночи, моя Алиса. Когда утром ты откроешь глаза, чистая и свежая, постарайся не залезть сразу же в какую-нибудь грязь, а, выйдя из дома, обходи лужи и не прикасайся ни к какому мусору».